Лесь - Страница 21

Оставалось одно – украсть.

Лесь никогда ничего не крал, поэтому это столь простое мероприятие оказалось для него невероятно тяжелым. Не предвидя особых трудностей, Лесь пошел в магазин стройматериалов и там купил рубанок, два килограмма гвоздей, тиски и пилу по дереву, попутно разглядывая молотки. Принеся все это домой, он увидел в глазах жены блеск радостного любопытства.

– О, Господи! – воскликнула она с надеждой. – Неужели ты и в самом деле собрался, наконец, починить двери в шкафу и сделать стеллаж?

– Что? – переспросил Лесь, захваченный врасплох, потому что отнюдь не стеллажи были у него в голове. – А!… Конечно! Да! Разумеется! Как раз самое время!

Любопытные взгляды жены вынудили его к дальнейшим действиям, чтобы спасти положение. Необходимо было усыпить всякие подозрения. Поэтому Лесь соорудил дома что-то вроде столярной мастерской, купил несколько досок и некоторое время отпиливал от них по кусочку, скрипя зубами при этом не хуже пилы.

В следующем магазине, куда он добрался, дав себе обещание ничего не покупать, он оказался единственным покупателем. За отсутствием иного занятия продавец стал внимательно наблюдать за Лесем, поэтому условия для кражи были неблагоприятными.

В магазине «Тысяча мелочей» было много народу. Молотки лежали на витрине. Всматриваясь в коллекцию замков и ключей, Лесь стал тихонько, не глядя, тянуть руку в направлении желанного предмета, но нечаянно столкнул коробку с шурупами на лист жести, в результате чего произошел невероятный грохот, привлекший к себе внимание присутствующих, поэтому ни о какой краже речи уже быть не могло, по крайней мере в этом магазине.

Он решил действовать решительнее, результатом чего было явное внимание продавщицы, которая любезно произнесла:

– Сорок семь злотых.

– Что? – спросил Лесь, вздрогнув от неожиданности.

– Этот молоток стоит сорок семь злотых. Других у нас нет.

– Не нужны мне никакие молотки! – решительно заявил Лесь, оставляя в покое ящик с молотками, из которого он только что пытался присвоить один, и выбежал из магазина, показавшегося ему очень непривлекательным.

Он шел по улице, нервный и разочарованный, и уже почти решил оставить в покое свой замысел, оказавшийся столь сложным для выполнения, когда на глаза ему попались рабочие, ремонтирующие мостовую. Возле знака, предупреждающего о дорожных работах, валялась огромная кувалда для дробления булыжника. Увидев ее, Лесь оживился, глаза его загорелись радостным блеском, к нему снова вернулись надежда и уверенность.

Он остановился, огляделся, быстро оценил положение и, совершая по пути невероятные зигзаги, решительно приблизился к кувалде. Он хотел сделать вид, что просто переходит в этом месте улицу, после чего кувалда должна была оказаться в его руках. Так и получилось – только с той поправкой, что милиционер, наблюдавший за Лесем, решил, что тот пьян в доску. А схвативший кувалду Лесь только усилил это впечатление, так как согнулся под тяжестью железа. Почти тропическая жара действовала также и на милицию, замедляя действия постового, тем более, что был уже конец его дежурства и он весьма устал. Поэтому только когда Лесь повернул в ближайший переулок, он встрепенулся и стал свистеть. Пронзительный звук милицейского свистка заставил Леся пуститься по улице галопом. Он мчался, подгоняемый страхом, словно олень, от преследующего, который вовсе не был уверен в том, следует ли ему гнаться за таким вором.

Лесь добрался до дома часа через полтора кружной дорогой, переулками, пешком, с кувалдой, спрятанной под летним пиджаком, обливаясь потом и в полном изнеможении. Его измученное тело требовало отдыха. Он уже охотней всего отказался бы от запланированного преступления и бросил бы кувалду, но не хватало ни сил, ни смелости. Молот прирос к его телу и тащил его сам за собой в кошмар, в пропасть, в пучину, и не было сил избавиться от него. Лесю казалось, что если он бросит кувалду куда-нибудь в сторону, то он обязательно погонится за ним.

Не имея иного выхода, Лесь дотащил кувалду до дверей своей квартиры, на цыпочках прокрался в прихожую и, услыхав голос жены из комнаты, судорожным движением вогнал кувалду в шкафчик для обуви. Затем он утер пот, градом струившийся по лицу, и постепенно стал успокаиваться.

* * *

Время убийства приближалось неумолимо. Соответствующее материальное обеспечение мирно покоилось в шкафчике для обуви. Теперь необходимо лишь было обдумать общий план действий, а затем претворить его в жизнь сегодняшней ночью. Или завтрашней…

* * *

На следующий день после удачной кражи, поздно вечером, Лесь сидел в кресле, дома, и курил. В последнее время главный инженер покидает работу очень поздно, около полуночи, а домой приходит, следовательно, где-то около часа ночи. Срочная работа его уже подходила к концу, поэтому следовало торопиться. Если Лесь хочет его убить, то это следует сделать в ближайшее время. Лучше всего сегодня, потому что завтра может оказаться уже поздно…

При мысли, что приближается неумолимый момент реализации плана и что уже необходимо отправляться на трагическое свидание с жертвой, Лесь почувствовал удивительную апатию и отвращение ко всякому движению. Просто он хотел бы еще раз все хорошенько обдумать и рассчитать. Он представил себе беспомощное тело соперника, падавшее с крыльца возле дома, и эта картина доставила ему мрачное удовлетворение. Некоторое время Лесь упивался ею, а потом подумал, что, собственно, спешить ему ни к чему. Ведь главный инженер еще не раз будет приходить домой поздно. Вот тогда Лесь его выследит, подкрадется к нему с кувалдой и… Но может быть, все же сделать это сегодня?… Да, конечно, только сегодня! Так будет лучше! Никто его не заставляет, но так все же будет лучше. Он уже идет! Вот только отдохнет немного…